Но невзирая на бесчувственность души, сердце все ж стукнуло, когда в двери заскрежетал ключ. «Дай мне сил не на то, чтоб не испытать страха, но на то, чтоб его утаить!» Снаружи грохотали шаги. Кто б ты ни был, неизвестный друг, что снишься мне в этой стране, не оставь меня!
Но синие не вошли в полуподвал, только лишь втолкнули в него молодую женщину без головного убора. Ее полураспустившиеся волоса были цвета холодной платины - в узилище словно сделалось светлей.
Сбежав против воли по ступеням, женщина или молодая девица не сумела удержать равновесия и покачнулась, но Параша, стоявшая ближе, подхватила ее под локоть.
- Благодарю Вас, сударыня, Вы спасли не меня, что не в Ваших силах, но хотя бы мои юбки, - девушка, теперь это было видно, совсем молодая, не старше осьмнадцати лет, задорно улыбнулась. Вид ее обозначал принадлежность к обществу: талья, привыкшая к корсету, теперь не нуждалась в нем, облаченная в поношенное простое платье, шея надменно вздымала кверху античного образца головку. Это было дитя Гордости.
- Подруга моя не разумеет по-французски, - Елена не смогла не улыбнуться в ответ.
- Подруга, Вы сказали, я чаю, служанка, однако ж теперь нету друзей лучше слуг, сие и мне знакомо. - Девушка окинула Елену и Парашу быстрым взглядом, не по годам вострым. - Щаслива сделать знакомство, я Диана дю Казотт.
- Я Елена де Роскоф, а это Прасковия. Мы приехали издалека.
- Однако ж Вы француженка, и даже имя Ваше мне смутно знакомо.
- Я француженка по мужу, его убили.
- Воистину, судьбы людские сейчас скроены по одному лекалу, будто у лишенного воображения портного! - Новая знакомая принялась поправлять волоса. - Все дамы потеряли мужей, все кавалеры лишились жен, все девушки женихов, все женихи невест! Да, еще все братья - сестер, и наоборот тоже, с кем ни заговори.
Положительно искрящееся это легкомыслие затронуло сердце Елены: юная Диана нравилась ей, очень нравилась. А вот познакомься они на бале - она б сочла девушку кокетливой пустельгой. Вот уж воистину не спеши судить, какой изъян характера может обернуться добродетелью!
- На правах старожила могу предложить Вам чувствовать себя вольготно и присесть на сию солому.
- Вы неудачно ее сложили, - Диана дю Казотт вновь рассмеялась, принимаясь за дело. - Глядите, надобно класть один ряд охапок вдоль, другой поперек, а потом опять, так будет куда как суше. Вам в диковину, мадам де Роскоф, а между тем я все тут знаю.
- Тут, означает - где?
- Теперь я вижу, что Вы не парижанка, невзирая на выговор. Мы в Консьержери.
Сидеть на переложенной юной Дианой соломе вправду сделалось удобнее, хотя и немного тесно втроем.
- Но разве не только что Вас схватили злодеи? - продолжала удивляться Нелли. - Ваше платье чисто и глажено, словно сейчас из дому.
- Так оно и есть, часу не прошло. Однако ж арестовывают меня с сентября в третий раз, дважды выпускали. Санкюлоты любят играть в кошки и мышки. Но теперь уж, я чаю, не выпустят, - легкая морщинка скользнула над бровями девушки. - Наигрались поди.
- Вы разумеете…
- Сударыня, мы обеи разумеем, о чем речь.
- Она говорит, что уж третий раз здесь, - оборотилась Елена к Параше, отчасти не желая длить малоприятную тему.
- Да уж я поняла.
- Как это ты поняла?
- Первое дело барышня бывалая, разумеет, что до чего, а второе - хорошего человека и без переводу слышно, сердцем, что ль.
- Понять бы, в какой части тюрьмы мы находимся, - задумчиво проговорила Диана дю Казотт.
- От сего зависит, возможно ли бежать? - живо спросила Нелли.
- Разве что уж очень повезет, - Диана вздохнула с досадою. - Сбежать из Консьежери в краткий срок почти немыслимо. В старые времена люди рыли годами ходы, так у них на то имелись в распоряжении десятилетия. А у нас - дни либо часы.
- В отроческие годы мне удалось бежать из такого места, откуда побег был едва ль возможен, - Нелли нахмурилась. - Хотя в тот раз мне помогали друзья, что остались на воле. Но здесь мы с Прасковией чужие. Мы, но не Вы. Есть ли друзья у Вас?
- Друзья? У меня? - Девушка засмеялась с горечью. - Сударыня, откуда мне теперь иметь друзей в Париже? Мои друзья - под ядрами, в осажденном Лионе, где им и должно быть теперь, в Вандее и Мене. Разве сочла бы я другом способного держать ружье мужчину, который был бы теперь не там? Здесь у нас остался единственный друг - всемогущий Господь.
- Однако ж и сидеть, сложа руки, нам не пристало, - заметила Нелли. - Мы, как сюда попали, вот что поняли. С той стороны - не другая камера, а что-то иное. Видите, там свет ярче? В окна, что наверху, можно бы заглянуть, они, в отличье от уличных, и человека кое-как пропустят, лишь бы голова втиснулась. Вот только высоко они, с козел бы можно хоть заглянуть, да козлы слишком ветхи. Падают сразу, едва встанешь на них, даже если одна встает, а другая держит, все одно падают. А вот коли вдвоем удерживать, так хоть выглянуть можно. Нутко, попробуем! Коли стоит того, будем думать, как лестницу сладить.
- Кто ростом выше, я или Вы? По-ро-ско-виа выше нас обеих, но она тяжелей!
- Парашка, гляди!
Смеясь, Нелли и Диана встали спинами друг к дружке, словно девчонки-подружки, соперничающие, кто больше вырос за недолгую разлуку.
- Она на полвершка повыше тебя будет, - Параша, казалось, понимала теперь французскую речь слету.
- Так держим доски, а она полезет!
Параша и Нелли с двух краев ухватились за доски, силясь придать устойчивость ветхому сооружению. Дерево затрещало, когда облаченные в вылинявшие атласные туфельки ножки Дианы уперлись о доски, но козлы выдержали.
- Уж не прачешная ли там, вроде щелоком тянет, - Диана осторожно вытянулась на носках, словно делая балетный экзерсис. - Нето, там не прачки, мужские голоса… Ах, вон оно что…
Ступни ее распрямились, и почти сразу девушка опустилась на согнувшиеся колени, опершись о доски одной дланью.
- Поглядела, так слезай, вмиг вить рухнет! Я чаю, потому эту развалину и не побоялись тут оставить, что… - Параша вдруг осеклась.
Диана дю Казотт бесшумно спрыгнула наземь.
- По ту сторону - охраняемый зал, лезть нам туда не для чего, - каким-то пустым голосом сказала она. - Нет ли здесь воды, я хочу пить.
Нелли протянула новой подруге кружку, подивившись при этом причудливой световой игре чадившего факела: сквозь юные черты Дианы на мгновение проступило иное лицо, ее же, но очень старое, лет осьмидесяти. Даже платиновые волоса на мгновение показались белоснежною сединою.
Диана пила медленно и долго, словно не замечая затхлого вкуса воды, удерживая кружку обеими руками. Наконец она отбросила пустой сосуд и глубоко вздохнула.
- Мануфактура… Мануфактура в Медоне, вить я знала о том… - тихо прошептали ее губы. Взгляд, казалось, был обращен внутрь, и глаза не видели ни узилища, ни склонившейся над девушкою Елены.
- Вам дурно, сударыня?
- Пустое. - Диана вскинула подбородок. - Я опечалилась, что через эти окна не удастся бежать, только и всего. Скажите мне лучше, милая мадам де Роскоф, какая надобность занесла Вас в эти края, из которых многие, напротив, бегут прочь?
Быстрота событий требовала быстрых решений. Елена не колебалась: юная Диана, несомненно, вызывала полное ее доверие. Она повела рассказ о похищении Романа, не утаивая главного, но опуская многие подробности. Не скрыла она и обстоятельств гибели свекра, не случись коей, похищение хоть как-то можно было объяснить. Теперь же ей оставалось лишь поведать и свои недоумения.
- Элен, да Вы безумны! - Недавняя слабость, казалось, вовсе оставила юную девушку. - Вы здесь того ради, чтобы спасти одного мальчика?
- По Вашему я должна допустить, чтобы сей мальчик, умолчу о том, что это родной брат мой, погиб? - Кровь отлила от щек Нелли. - А как я должна спокойно жить зная, что не попыталась его спасти?
- Один мальчик! - Гримаса боли исказила черты мадемуазель дю Казотт. - Десятки, а то и сотни мальчиков гибнут каждый день! Их связывают и топят в реках на глазах у матерей! Их подымают на штыки! В Компьени шутники даже сладили особую гильотину, маленькую, для детей! Катом при ней двенадцатилетний выродок! Разве другие мальчики чем-то хуже Вашего брата, разве они никому не братья? А мальчик, что в эту минуту недалеко от нас, мальчик в башне Тампля? Говорят, разум его тмится, он не выдержал издевательств! Но до безумия ему не дожить, тело истает раньше! Зачем Вы сюда приехали, здесь разверзлась Преисподняя, и сие не аллегория! Зачем Вы только приехали, Элен?